17 (5) августа 1855 года. Аландские острова. Борт БДК «Королев» Мейбел Эллисон Худ Катберт, пациенткаКогда Николас уходил, он обещал, что будет меня навещать как можно чаще. И вчера я, как дура, весь день ждала его прихода, уткнувшись в «Гордость и предубеждение». А его все не было и не было… Алекс меня несколько раз приглашал на прогулку, говоря, что мне это будет полезно для здоровья, но я все мечтала, что вот-вот раздастся стук в дверь и на пороге появится предмет моих мечтаний. Наконец, когда он сказал открытым текстом, что неплохо было бы погулять перед обедом, я неожиданно для самой себя спросила: – Алекс, а вы не знаете, где может быть Николас? Тот улыбнулся и сказал: – Мейбел, он сейчас на другом корабле, на «Смольном». Я вам покажу этот корабль. А если Ник придет сюда, то не иначе как на шлюпке, и мы ее увидим. Если же он каким-то образом и проскочит, то я оставлю записку на двери, что вы на прогулке, и он найдет вас. Я нехотя согласилась и не пожалела. На палубе я почувствовала себя другим человеком – ласковое солнце, прохладный ветерок, свежий морской воздух, а я сижу, как королева, на приготовленном для меня Алексом кресле из какого-то белого материала, похожего на слоновую кость. Алекс извинился, что не сможет оставить меня одну – таковы правила для посторонних лиц – и уселся рядом со мной на табуретку. Вокруг нас стояли на якорях еще несколько железных судов разного размера и вида, но все без парусов и со странными решетками, штырями и шарами на мачтах. У всех у них был один и тот же флаг – белый с синим косым крестом, похожий на шотландский, только цвета у него были наоборот. Ближе к берегу стояли корабли англо-французской эскадры, но и на них развевались такие же флаги. А протоку все еще загромождали сгоревшие остовы двух англичан. Алекс показал на один из кораблей: – Мейбел, вон «Смольный». Оттуда как раз уходила шлюпка, но в другую сторону. Мне показалось, что я вижу Николаса, но на таком расстоянии долговязая фигура в шлюпке могла быть кем угодно. Я посмотрела по сторонам – и вдруг заметила в футах в двадцати фигуру в форме, вот только под форменной блузой явственно угадывалась высокая грудь, а ниже вместо брюк была юбка. – Девушка? – неуверенно спросила я. – А у нас девушки где только не служат, – засмеялся Алекс. Про себя я заметила, что первая русская, которую я увидела, была само совершенство – высокая, фигуристая и ничуть не толстая, с синими глазами, прекрасным личиком и длинными светлыми волосами. Я почувствовала себя гадким утенком, настолько она была красивее меня. Солнце из ласкового вдруг стало раздражающим, море – свинцовым, ветерок – холодным, и я сказала неожиданно сердито: – Алекс, пошли отсюда, мне здесь надоело. В кубрике меня ждал новый фильм, приготовленный для меня Алексом. Это была печальная история о двух влюбленных – Ромео и Джульетте. Я поначалу запротестовала, дескать, Шекспир – это скучно, язык старомодный и все такое. Дело в том, что в школе нам преподавали сюжеты из Шекспира по